о да, проходили) “пение — это пахота” и прочее подобное. Печалит, что такой подход до сих пор актуален у 99% “педагогов”. ДОЛОЙ МИФЫ
N3 ПЕНИЕ- ЭТО ТЯЖЁЛЫЙ ТРУД
Думаю, многим знаком синдром ёжиков, которые «…кололись, плакали, но продолжали есть кактус».
Не претендуя на истину, могу предположить, что отношение к вокалу разнится со времён возникновения его разделения на популярный (народный) и «культурный» (академический).
Из популярного появились, в итоге, все стили поп/рок музыки, причём во всем мире.
Если спросить представителя популярного вокала, бабушку-певунью из деревни, насколько она мучится (тужится, потеет, синеет) когда поёт, то скорей всего она ответит, «милок, пение — это удовольствие».
В противовес академическому вокалисту, который скажет, что «вокал — это тяжёлый труд».
К сожалению, в отличие от исторического развития западного вокала, на российский современный вокал (или эстраду) оказал огромное влияние именно академический вокал. Не сколько со стилистической точки зрения (хотя тоже есть), сколько с педагогической - до самых последних лет считалось, что школа одна, и преподаватели современного вокала имели именно академическую базу и использовали академическую методику в своём преподавании.
Однако, разница в двух этих больших категориях: популярный и классический- колоссальная.
Как уже может быть понятно из предыдущего текста, современный вокал имеет гораздо больше общего с народным вокалом (фолк музыкой), нежели академическим.
Во-первых, потому что академический вокал — это не естественный вокал. Это то, чему реально всегда учились, так как тембр академического вокала отсутствует в человеческом голосе, если только это не оперный вокалист, настолько глубоко выработавший привычки, что даже стал разговаривать так, как поёт. Случается… Однако, поверьте он таким не родился, и раньше говорил, как все. 😂
Народный вокал (и соответственно его родственники- стили современного вокала) очень близки обычному человеческому голосу.
Даже у маленьких детей мы можем найти диапазон в 5 октав и целый набор тембров для привлечения к себе внимания, выражающийся и через бэлт, и свисток, и даже rattle и distortion (ох уж эти бессонные ночи в первые 3-6 месяцев после рождения любимого чада).
Не будем повторять ошибки наших предков 70–90 годов прошлого века и опускаться до низменных диспутов из серии «Настоящее пение — это пение без микрофона. Поэтому истинным считается только академическое (оперное) пение, а остальное это от лукавого… ». 😉
Во-первых, потому что любой толковый словарь скажет вам, что пение — это «искусство передачи средствами голоса художественного содержания музыкального произведения, в том числе без слов…»
Или же, что «происхождение пения связано со стремлением человека выразить своё настроение в звуках голоса».
То есть пение — это то, что призвано выражать и передавать чувства, а не оглушать. Ведь и настроение у человека бывает разным, не всегда ему хочется кричать на весь мир, иногда и всплакнуть, и даже тихо что-то прошептать.
И понятие «сила голоса» вряд ли стоит понимать буквально. Сила голоса — это, в первую очередь, его особенность быть выразительным, задевать чувства слушателя, вызывать, так называемые, мурашки на коже и бабочки в животе.
Сила воздействия любого искусства заключается в его выразительности, действенности на слушателя, а не в том, насколько яркими красками пользовался художник, или насколько сильно топнула ногой и прыгнула высоко балерина.
Во-вторых, ведь и народники тоже могут без микрофона: в поле, лишённом какой-либо акустики, так запеть «Вниз по Волге-реке», что мало не покажется. То есть пение без микрофона — это не прерогатива академического вокала.
Кстати в театре (закрытом пространстве со специально выстроенной акустикой, работающей на певца) без микрофона петь гораздо легче.
Потому что архитектура оперного театра специально просчитывалась таким образом, чтобы благоприятствовать акустическому усилению голоса.
Как факт, были совершенно провальные спектакли с участием оперных певцов в открытых театрах, например, Arena di Verona, где оперных вокалистов очень плохо слышно, так как акустика не работает на них.
Что касается стадионов, так их всегда «покрывали» своим голосом в микрофон. Именно по той же, выше указанной причине.
Более того, микрофон в современном вокале давно перестал быть только средством усиления голоса, превратившись в часть вокального инструмента и средство выразительности.
Современный вокалист в отличие от оперного (академического) использует разные тембры голоса, причём чем больше, тем лучше. Многие из них не обладают сильной акустической энергией, но сильным эмоциональным воздействием на слушателя, и стали использоваться с появлением микрофона. Среди них и все шумовые вокальные эффекты музыки рок и фальцет (называемый в России субтоном).
Однако, нельзя оспорить тот факт, что пение в микрофон требует меньшего приложения физических сил по сравнению с пением без него.
Корректно ли по этому принципу разделять искусство на «настоящее» и «фальшивое»? Думаю, нет.
Мы же не считаем фигурное катание или теннис сомнительными видами спорта только потому, что там люди так не потеют и не кряхтят, как в тяжёлой атлетике или метании молота?
Однако, даже в академическом вокале, требующем бОльших энергетических затрат (отсюда и соответствующий контракт, регулирующий график работы оперного вокалиста с неизменным отдыхом между спектаклями… это вам не 5 концертов подряд), физическая работа никогда не должна превращаться в усилие.
Другими словами, не следует путать работу с каторгой.
Я знаю немало довольно известных оперных профессионалов, которые после длительной и успешной карьеры, попав на занятие и разобравшись с балансом мышечной работы, осознали, насколько они «всё это время мучились».
Кстати, даже пресловутые зажимы, о которых так любят говорить вокалисты и педагоги, являются следствием отнюдь не отсутствия опоры (на которую обычно списывают все грехи на свете), и даже не внутренних комплексов и боязни что-то выразить (как любят говорить психологи), а слишком сильной работы и/или её неправильного распределения.
Пение — это действительно определенная деятельность мышц, то есть их динамика или РАБОТА.
Это не статика: лежим трупом, открыли рот- звук сам льётся.
То же самое можно сказать и об игре на музыкальных инструментах, и о танце, и даже о написании письма или поста в сети.
Избыток работы — это уже напряжение, которое ведёт к зажимам.
Вряд ли вы сочтёте нормальным, если при написании постов в социальных сетях у вас начнут напрягаться и «костенеть» пальцы и руки.
Почему же некоторые вокалисты так легко соглашаются с тем, что во время исполнения песни они должны испытывать физическое напряжение? Более того, нередко данный факт является для них чуть ли не индикатором правильного пения.
Знаете сколько раз приходилось слышать от студентов фразу: «А что так разве можно? Да так вообще легко петь.» Это вместо того, чтобы порадоваться, что петь всё-таки легче и приятней, чем сажать картошку, таскать камни и толкать грузовик из канавы.
Почему петь должно быть тяжело???
Увы, во многих обучающихся заложен синдром отличника или перфекциониста, заключающийся в беспрекословном выполнении всего того, что говорит преподаватель, даже если это всё вызывает нечеловеческие усилия и неприятные ощущения.
«Учусь, сложно, но получается через муки, значит, это норм, буду терпеть. Не могу же я признаться педагогу, что мне неудобно».
Таким синдромом страдают не только вокалисты, а и инструменталисты и обучающиеся актёрской речи и многие другие.
Я и сама, обучаясь фортепиано в музыкальной школе, все семь лет проиграла зажатой рукой, причём довольно успешно, получив диплом с отличием и поступив далее в музыкальное училище. Причина та же: поставили руку на фортепиано, потребовали свободную кисть и активные пальцы, пришлось выбирать в пользу пальцев, чтоб бегали и пожертвовать остальным. Никто же не объяснил тогда про баланс мышечной работы и про её особенность распространяться и зажимать другие части тела.
Видимо, во многих подсознательно живёт мазохист, заставляя и легко соглашаться, причём на массовом уровне, и терпеть то, что неудобно, больно, и не приносит никакого удовольствия.
Так, если поговорить с любителями велоспорта, в частности mountain bike, можно услышать, что задница от седла болит у всех (несмотря на все эти надувные штанишки с подгузником), но со временем перестаёт. Более вероятно, что заядлый велосипедист, профи, который проезжает по 40–60 и более километров в день, по грунту и камням, со временем просто привыкает к этой боли и перестаёт её замечать.
Правда, с годами наша нетерпимость начинает превалировать над чьим бы то ни было авторитетом, и это приводит к более адекватным реакциям и эффективным действиям.
Так, приобретя свой mountain bike, я не задумываясь сменила чудовищное твёрдое седло, размером с мою ладонь, на которое не помещалось даже одно полужопие, и от которого мозоли возникали, наверное, до самой гортани, на более широкое и мягкое.
Всё же велосипедная прогулка хоть и спорт, но не должна превращаться в электрический стул, что бы не говорили авторитетные люди.
И уж тем более в муку не должен превращаться вокал.
Пение — это огромное удовольствие, призванное приносить радость и сильные эмоции, причём не только самому вокалисту, но и слушателю.
Если вокалисту тяжело, и он поёт в мучениях, то и слушатель будет мучиться вместе с ним.
